Книга Памяти. Том 7.

круги фашистского ада, приговоров и смертей, бежал, сражался в советском отряде партизан Франции, а затем честно трудился в родном колхозе. Особенно много претерпели мук солдаты из Воловского, Тербунского и других оккупирован­ ных районов. Их преследовал страшный вопрос: а что в семье? Как дети? Ведь немцы из десятков сел угнали на принудительные работы в Германию 2180 несовершеннолетних детей. Многие из них умерли от болезней, голода и унижений, а менее половины вернулись позже отцов. Семь месяцев в неизвестности, без связи, под фашистской угрозой. К тому же Воловский и Тербунский районы подвергались оккупации дважды. В семье Петровой К. Г., жительницы долгоруковского села Стрелец, было одиннадцать детей, отец погиб на фронте, брат вернулся инвалидом, ее вместе с мамой и младшей сестрой немцы прикладами загнали в товарняк и увезли в Германию. Перед этим заболевших сняли с поезда и тут же расстреляли, в т. ч. их соседского мальчика. В неметчине они жили на скотном дворе, кормили один раз в день, держали за скот. При малейшей провинности били цепью. Следили за каждым шагом "восточных рабов", с особым злорадством издевались над русскими. Как выжила, дождалась освобождения — трудно даже сказать. Война для нее и ее сверстников (у нас в районах ныне проживает 624 бывших узника фашизма) — самое страшное проклятие. Восьмилетний сын фронтовика Леня Дорофеев из д. Нижние Олыпаны: "Мама у меня была хорошая, и сестра, меньше меня, тоже хорошая. А немцы сразу взяли папин костюм и мамино пальто. Полезли в погреб за картошкой, взяли муку... Есть было нам нечего. Потом начались бомбежки, меня ранило в ногу. Мне было больно. Маму я потерял и сейчас живу в детдоме". Тот и горя не видал, кто такое не пережил. Семьи фронтовиков и жителей захваченных районов не имели никаких запасов. Осталась только душа да вера в приход Красной Армии. Ограбленные и униженные, они сохраняли человеческое достоинство, советским духом держались изо всех сил, износились, и была у многих, как тогда говорили, одна рубаха, а штанов и того меньше. Даже в страшном сне не увидеть того, что пережили летом и осенью 42-го жители Березовки, Казинки, Новосильского. Многие вспоминают, как перед угрозой отправки в неволю детей прятали в подвалах в отдаленных селах, в лесах. Не покорилась, не хотела отдавать своих детей мужественная русская женщина Мария Петровна Ефремова из села Никольское. Фашисты бес­ новались, били прикладами, а затем погнали в овраг на край села, расстреляли и сбросили туда мать и ее детей: Аню 15 лет, Валю 13 лет, Таню 11 лет, Васю и Митю по 7 лет. Как памятник великой скорби и любви русской женщине высится у их бывшего дома обелиск, возвещающий о ненависти людей к войнам и их зачинщикам. Послушаем Куренкову Е. В. из воловской деревни Ст. Папино: "Муж с первого дня на фронте. С июня 42-го никакой весточки от него. Осталась с тремя детьми. Ужас и горе кругом. Немцы наводили страх стрельбой, зверствами, забирали у жителей все, что попадало под руку, людей выгоняли на улицу. Многие дома подожгли. Мы питались гнилой картошкой, травой. Нет прощения врагу, забравшемуся в наш дом и творившему зло, хуже которого не бывает". Война оставила каждому жителю, многим семьям, хозяйствам и предприятиям невосполнимые потери и тяжелые разрушения. Акты районных комиссий по установлению злодеяний германских захватчиков поражают страшными цифрами человеческих жертв и масштабами разорений. Про­ изводительные силы на значительной части территории СССР разрушались врагом дважды — при наступлении и при отступлении (чего не было в Западной Европе). В Становлянском районе оккупанты убили 190 жителей. В Воловском — расстреляли, сожгли заживо 239 человек и 300 подростков угнали в Германию. От бомбежек и обстрелов погибло 396 усманцев, 92 лебедянца. Исчезли целые поселки, были разрушены больницы, школы, клубы, библиотеки, свыше 14 тысяч жилых домов, учреждений. Ущерб районам области составил 2,3 млрд, рублей в ценах того времени. Ты горе страшных испытаний С Отчизной поровну делил, На фронт без лишних причитаний Ты в сорок первом уходил. Ты через минные преграды В разведку полз ночной порой, Тяжелым громом канонады Тебя глушил сорок второй. За каждый камень Сталинграда Ты бой смертельный принимал. Свой взвод на грозную армаду Ты в сорок третьем поднимал. 12